Дон Хуан Матус, мексиканский индеец яки, по праву занимает место в этой книге как один из настоящих Учителей. Несомненно, он бы от души посмеялся, если бы кто-нибудь сказал ему об этом. Он совершенно безразличен к чьему бы то ни было мнению и считает, что у него нет никакой личной истории. Точно так же он относится и к книгам. Когда Карлос Кастанеда гордо преподнес ему первое издание «Учения Дона Хуана», он взял книгу как колоду карт и переворошил страницы; с одобрением взглянул на зеленую суперобложку, пощупал ее и, дважды перевернув книгу, возвратил ее Карлосу.  
Кастанеда попросил принять книгу в подарок. Но дон Хуан с улыбкой ответил, что не примет ее – так будет лучше. «Ты же знаешь, - сказал он, - что у нас в Мексике делают с бумагой».

 

Карлос Кастанеда

Карлос Кастанеда, латиноамериканец, изучавший антропологию в Калифорнийском университете (Лос-Анджелес) встретился с доном Хуаном в 1960 году. В то время Кастанеда уже заканчивал учебу и исследовал воздействие лекарственных растений, используемых индейцами юго-запада США, еще не подозревая, что ему суждено стать учеником колдуна. Их встреча произошла в маленьком городке на границе между Мексикой и штатом Аризона, на автобусной станции…

К удивлению Кастанеды дон Хуан принял его в ученики как единственного человека, которого он ждал и которого мог посвятить в свои магические знания (о лекарственных растениях и об удивительных тайных силах). Причем он сделал это почти вопреки собственному желанию, поскольку всегда был невысокого мнения о его способностях. Кастанеда не был индейцем и казался дону Хуану «очень странным  
закупоренным чудаком». Но некое чрезвычайное знамение побудило дона Хуана принять его всерьез…

С тех пор он начал передавать Кастанеде свое понимание мира; но после пяти лет частых визитов Кастанеда прекратил свое обучение. Мир XX века, мир западного интеллектуала почувствовал угрозу в учении дона Хуана. Он ощутил, что на карту здесь поставлена его личность, поскольку обучение пошатнуло основы его уверенности в обычной, повседневной жизни. Он понял, что утратил собственное здравомыслие, перестал понимать обстановку и потерял уверенность во всем.

Спустя три года он вернулся к дону Хуану, был тепло принят им и начал второй этап ученичества, который существенно отличался от первого и был пройден гораздо успешнее. Он уже не чувствовал непреодолимого страха, и дон Хуан вел себя более непринужденно, даже не без некоторого шутовства в наиболее напряженных ситуациях, помогая Кастанеде легче усваивать свое знание. 
«Ты испугался и удрал из-за того, что чувствуешь себя чертовски важным. Чувство важности делает человека тяжелым, неуклюжим и самодовольным. А чтобы стать человеком знания, нужно быть легким и текучим».

Но даже при этом Кастанеде понадобилось еще пять лет, чтобы понять, что все наставления дона Хуана о психотропных растениях и его подробные лекции о колдовстве – не самое важное для понимания жизни; их значение – помочь Кастанеде высвободиться из тисков известного мира. Поняв, что колдовские «фокусы» - вещь довольно второстепенная, Кастанеда начал постигать истинный смысл уроков дона  
Хуана, и в своей второй («Отдельная реальность»), а также в третьей книге («Путешествие в Икстлан») сообщил читателям некоторые, чрезвычайно важные детали его учения. Эти детали, смысл которых он понял только со временем, касались техники «остановки мира».

… Дон Хуан подчеркивает, что видение – это путь зрительного восприятия мира, но способы зрения бывают разными. Человек, который не видит, а смотрит на мир и верит в то, что он реален. Таким образом, смотреть, значит истолковывать; смотрящий истолковывает для себя все, что видит. Смотрение никогда не может быть ясным и чистым видением, лишенным ограничительного истолкования; скорее, оно является процессом мышления, в котором истинное видение объекта менее важно, чем мысли об этом объекте. Существует индивидуальное «эго» или «я», которое смотрит, истолковывает и мыслит. Когда же происходит видение, чувство индивидуального «я» исчезает, поскольку его вытесняет видимый объект. В результате этого возникает изумительная свобода от ига оценок и толкований – объект существует сам по себе, он уникален и не подлежит никаким толкованиям или комментариям. На восприятие объекта уже не влияет обычный мыслящий разум, поскольку все мысли каким-то образом становятся одинаково чисты и свободны от «я».

Разные «миры» дона Хуана легко принять за пейотные галлюцинации. Но придерживаться такого мнения – значит игнорировать один существенный, хотя и довольно редко упоминаемый факт. Дело в том, что наш обычный, повседневный мир форм и цветов является таким, как он есть только в глазах того, кто на него смотрит. Принять этот факт нам помогает как современная наука, так и наше непосредственное  
восприятие. Объективный мир является нам в той форме, в какой мы его знаем лишь потому, что мы оснащены чувствами, чтобы воспринимать его…

Фрагменты из книги автора Элизабет Вандерхилл 
«Мистики XX века». Энциклопедия. 
Издательство «Локид», Москва, 1996